НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга вторая - Анатолий Зарецкий

Кузнецова хватились лишь через неделю.

– Афанасич, а где твой друг?.. Болеет?.. Что ему в табель ставить? – спросил Гурьев, заполняя документ.

– Хватился, Прокопыч… Он у нас уже неделю не работает, – ответил ему.

– Как так? Уволился?

– Нет. В Службу Главного перевелся.

– Да ты что. Надо же. А почему никто не знает?

– Не знаю, Прокопыч. Я думал, все знают.

– А когда переход обмывать будем?

– Это вы у него спросите, – посоветовал своему потенциальному начальнику.

Глава 15. Оттохондроз

С уходом Кузнецова в комнате установилась гнетущая атмосфера. Теперь некому было осадить Мазо, когда, разговаривая по телефону, он буквально сотрясал воздух, подобно мощной звуковой установке, включенной на полную громкость. А его энергичные броски телефонной трубки после каждого такого разговора стали совсем небрежными. Все чаще многострадальная трубка падала на пол, а не на свое законное место. И Мазо чертыхаясь, вынужден был ее понимать, нередко сшибая с тумбочки свои телефонные аппараты.

Почти ежедневно вольно или невольно все должны были выслушивать одни и те же плоские шуточки о ком-то неизвестном, кто почему-то «упал намоченный», и о прочих подобных героях его ограниченного мирка. Шутки, повторяемые им многократно, как для тупых, превращались в свою противоположность и многими уже воспринимались откровенным издевательством.

Но едва Мазо утихал, наступала звенящая тишина. Все, уткнувшись в документы, старательно исполняли роль добросовестных работников. И всякий раз, стоило ему выйти из комнаты, раздавался всеобщий вздох облегчения. Люди невольно расслаблялись, сбрасывая психологическое напряжение, и этот вздох зачастую не только чувствовался, но и был слышен.

– Фу-у-ух, – невольно произносили вслух сразу несколько сотрудников «облегченной» от Мазо комнаты.

– Прокопыч, ты бы хоть увел его куда-нибудь на совещание, – часто обращалась к Гурьеву Вера Журавлева, – Ну, нет уже никаких сил так маяться.

– Хитрая ты, Вера, – добродушно улыбался Прокопыч, – Я и сам хочу отдохнуть от него… Да и не нужен мне больше «переводчик», – добавлял он.

Это давно заметили все, кроме Мазо. После моего памятного выступления в поддержку Гурьева, когда я разъяснил причину его языковых затруднений, люди стали относиться к нему терпимей. Почувствовав это, Прокопыч стал меньше волноваться при выступлениях, и его речь заметно улучшилась. А дальше, как цепная реакция, процесс совершенствования речи пошел настолько стремительно, что однажды Прокопыч взбунтовался. И когда Мазо, демонстративно не замечавший этих перемен, привычно заявил свое традиционное «перевожу», Гурьев резко оборвал его:

– Надоело!.. Нашелся переводчик с русского на русский… Говори сам, раз такой умник, – сказал он и сел.

Все смотрели на Мазо, который настолько опешил от неожиданного отпора своего покорного вассала, что от эмоционального стресса не мог произнести ни слова. Мгновенно покраснев от напряжения, он лишь судорожно глотал воздух перекошенным ртом. Наконец все-таки с шумом вдохнул полной грудью и тут же выдохнул одним словом:

– Наглец!!!

Отдышавшись, Мазо устало добавил, изображая глубокое разочарование:

– Хочешь помочь ущербному человеку, а он, – и, не закончив фразу, артистически взмахнул рукой.

– Сам ты ущербный! – в свою очередь взорвался Гурьев и от волнения прокричал еще что-то не по-русски.

– Товарищи! Успокойтесь, – вмешался кто-то из участников совещания, – Мы собрались решать технические вопросы, а не морально-нравственные. Давайте прервемся на пять минут. Решите, кто будет выступать, и продолжим совещание.

После перерыва Мазо исчез, а Гурьев продолжил свое выступление.

Оказалось, Мазо, как обычно, не был готов к совещанию, а уж тем более к выступлению по малознакомому вопросу…

– Афанасич, – подозвал как-то Гурьев, – Мазо сказал, ты теперь в моей группе… Что будем делать? – попытался он, судя по всему, договориться.

Я понимал, что с уходом Кузнецова нечто подобное рано или поздно должно было случиться. Но причем здесь несуществующая группа Гурьева?.. Причем здесь сам Гурьев, который ни дня не работал по новой тематике?.. Почему Мазо принял решение, не советуясь со мной? И почему, наконец, он лично не сообщил мне о своем решении?

Мне казалось, что разумнее всего было определить меня в группу Мухаммеда. Но, похоже, Мазо все еще не расстался с мыслью легализовать группу Гурьева. А для этого требовался определенный состав специалистов и соответствующий объем работы.

Чем же располагала мнимая группа Гурьева? Лишь двумя инженерами и тремя техниками. Мнимым был и объем работ, закрепленный за группой – она переиздавала документацию разгонного блока Д.

«А, пожалуй, Гурьев – не самый худший вариант», – взвесив все «за» и «против», подумал я.

– Ну, так как, Афанасич? – снова спросил Прокопыч. Надо было что-то отвечать. Что ж, из Толи я, похоже, превратился в «Афанасича». Именно так, без мягкого знака. Ну, а Прокопыч уже давно был «Прокопычем».

– Прокопыч, с твоими инженерами все ясно. Захаров – твой оруженосец. Носильщик документации… Мокшина еще с полигона знаю… А чем заняты твои техники?

– Да ими Жарова командует. Набивают перфокарты, а потом по графикам из ВЦ отбирают параметры.

– А почему они за телеметристов работают?

– Не знаю, Афанасич. У Мазо какая-то задумка есть. Они с Жаровой у Меди работали.

– Я знаю… Но в группе, Прокопыч, не Мазо, а ты должен командовать… Ну, и как будем делить работу?

– Да я уже прикидывал, – неуверенно начал Прокопыч, – Угощайся, фирменные, – пододвинул он горсть карамелек.

– Спасибо, Прокопыч, я такие не ем.

– Да ты попробуй. Мне с полигона привезли в подарок. Мои фирменные, – повторил он.

Я глянул на карамельки и невольно рассмеялся. Так и есть – «Чебурашка», производства Казалинского кирпичного завода…

Прокопыча уже давно за глаза все звали Чебурашкой за его большие оттопыренные уши. Оказывается, он не только наслышан о своем прозвище, но и относится к нему с юмором. «Надо же – мои фирменные», – подумал я. Что ж, с таким человеком можно работать.

– Ну, и как же ты прикидывал? – спросил, дегустируя фирменную продукцию производителей кирпича.

– Ты будешь заниматься носителем и «Бураном» в целом, а блоки раздадим ребятам. Центральный – Мокшину, боковушку – Захарову, а стыковочный – Жаровой. Идет?

– А Жарова тут причем? Она же техник.

– Да нет… Ее Мазо перевел в инженеры. Она вроде бы с год училась в каком-то институте.

– Надо же. И опять втихаря. Ну и Мазо… Ладно, инженер так инженер. Да и блок так себе. Думаю, справится. А Журавлева с Кабулиной?

– На подхвате… Они девушки добросовестные.

– Только, Прокопыч, пусть они заканчивают с перфокартами. Не наше это дело.

– Понял, Афанасич… И еще… Мазо сказал, что Бродский поручил тебе разработку отраслевого стандарта на огневые технологические испытания. Ты в курсе?

– Как всегда, нет, – ответил ему, невольно радуясь, что между мной и Мазо все-таки будет хоть какая-то прокладка в лице Гурьева, поскольку даже не представлял себе, как смогу бесконфликтно работать с ним напрямую…

Проект стандарта разработал неожиданно быстро. Собственно, основные соображения по огневым технологическим испытаниям блоков были изложены еще в нашем томе предложений Правительству. Оставалось лишь скомпоновать материал так, чтобы он приобрел качества нормативного документа. Кажется, это удалось. Не получив никаких замечаний руководства, разослал проект заинтересованным организациям и собрался в отпуск.

Впервые мы с женой решили провести его на нейтральной территории. Ехать в Харьков по известным причинам не хотелось, да и негативный опыт домашнего «отдыха» уже имели. К тому же наш отпуск пришелся на сентябрь. Лето кончилось, а тепла так и не увидели. И захотелось продлить то лето, оказавшись на морском побережье под нежарким ласковым солнышком. Даже не помню, как возникла бредовая идея поездки на юг «дикарями», да еще с четырехлетним ребенком. Странным по прошествии времени кажется и наш выбор места отдыха – ни много, ни мало город-курорт Сочи.

И вот мы приобрели билеты туда и обратно и вскоре двинулись в неизвестность, так и не ответив на многочисленные вопросы типа, где жить, как питаться, сколько надо денег и тому подобные. В Сочи, потолкавшись по агентствам, лишь убедились, что нас здесь не ждали. Самостоятельные поиски тоже ни к чему не привели. Нам демонстрировали жалкие коморки за бешеные деньги. Татьяна была в ужасе. Вернулись на вокзал, решив отъехать чуть подальше от этого слишком дорогого города. На вокзале увидели толпу людей, большая часть которых искала жилье, а меньшая – предлагала. Прислушавшись, поняли уровень цен. Он был ниже всего того, с чем сталкивались до сих пор, но все равно был для нас разорительным.